За 9 килограммов зерна

30 октября - День жертв политических репрессий

Там, где въезжаешь в Верхний Козьмяш по дороге из Нижнего, первым у околицы стоял дом мельника Ивана Шилова. Внизу под горой, возле речки Козьмяшки, была мельница. Сюда привозили на размол подводами зерно, горох, бобы, сушёную черёмуху не только из Верхнего и Нижнего Козьмяша, но и из Бараново, Малого Улыка, Кинделей, Костарей.

Мельница досталась Ивану по наследству от отца, который построил этот дом на пригорке, а внизу - плотину и мельницу. Не сидел Иван без работы, молол людям зерно до самой коллективизации.

Время шло. Крестьян, не вступивших в колхоз, стали называть единоличниками, обложили налогами. Агитаторы призывали раскулачивать и высылать единоличников, а их имущество изымать в колхоз. И вынужден был Иван тоже вступить в Верхнекозьмяшинский колхоз «Красное Предуралье». Мельница стала колхозной, а на собрании постановили: оставить Шилова мельником на колхозной мельнице. Всё выращенное и собранное зерно приходилось сдавать государству, а чтобы люди не остались без семян, колхоз разрешил молоть зерно только по справке из сельсовета в количестве не больше 2-х пудов. Вот и ехали колхозники на мельницу с одним мешком зерна, так как мельнику приходилось строго выполнять это постановление.

Как-то размолол Иван одному колхознику по справке два пуда зерна, а тот слёзно просит размолоть ещё мешок: семья большая, дети полуголодные. Но пришлось отказать, сославшись на действующее постановление. В это время на мельницу приехал другой колхозник со справкой и мешком зерна. Пока ему мололи зерно, первый колхозник привёл на мельницу председателя сельского Совета с участковым милиционером. Перевесили они муку и расчётным путём определили, что зерна было не два пуда, а 41 кг. В хороший мешок до 60 кг зерна входит. Иван зерно не взвешивал, а первый колхозник это заприметил и решил «насолить» мельнику. Участковый составил протокол, оба колхозника подписались под ним в качестве понятых, председатель тоже заверил выявленное нарушение. А через несколько дней приехала к дому Шиловых подвода из Чернушки с нарядом милиции и забрали Ивана. Состоялся суд. В то время вступил в силу сталинский закон «О пяти колосках», как его называли в народе. За хищение колхозной собственности - 10 лет тюрьмы или расстрел. Иван ничего не похищал, но за невыполнение решений Советской власти суд приговорил направить его на стройки народного хозяйства. Так попал Иван Шилов на Челябинский тракторный завод. Поселили его в бараке с другими заключёнными и направили в горячий цех, где отливали «башмаки» для гусеничных тракторов.

С началом войны завод перешёл на производство танков. Осужденных перевели на вольное поселение с обязательством работать на заводе. Иван продолжал трудиться в литейном цехе на производстве траков для танка. В литейном цехе всем дали «бронь», разрешили приехать семьям – жёнам и детям. И к Ивану приехала жена. Здесь родились их дети.

Отработав 9 лет в литейном цехе, уже после войны вернулся Шилов с семьёй домой в Верхний Козьмяш. Здоровье было подорвано, очень подводило зрение. Устроился лесником в межколхозный лесхоз, где работал до 70-ти с лишним лет, чтоб получать пенсию, ведь годы в заключении и на поселении не вошли в трудовой стаж.

Выросли и выучились его дети. Сын Виктор в институте был секретарём комитета комсомола на факультете, потом работал парторгом в совхозе «Рябковский», директором совхоза «Козьмяшинский».

Шумят вдоль дороги на Козьмяш посадки сосен и елей. Теперь уже высокий лес растёт по угорам и косовалам, куда многие ездили за рыжиками и маслятами. А ведь это наша память об Иване Шилове, который посадил когда-то эти деревья... О человеке, который заплатил девятью годами каторжного труда за 9 кг размолотого зерна...